Здесь вам не пляж - как рыбаки ездят в отпуск

Каждый рыбак даже в отпуск на море обязательно берет с собой удочку. Ибо нет для него более бессмысленного занятия, чем просто так валяться на песке у воды, если этим же целебным воздухом можно дышать, сидя с удочкой в руках.

Рыбацкая «контрабанда»

Уезжая в Болгарию, я взял с собой не только удочку, но и банку с нашими отечественными червями. До этого мне на море рыбачить не доводилось. Какие там наживки нужны — понятия не имел. А червей, вроде, всякая рыба должна любить. Только кто знает, водятся ли на этих «Златых Пясках» черви вообще?

Это был мой первый в жизни выезд за рубеж, и я не представлял себе, как проходят таможенный досмотр и пограничный контроль, что там можно, что нельзя.

— Червей провозить точно нельзя, — предупредил меня более опытный в таких делах попутчик. — Санитарный контроль строгий. Мало ли какие вирусы могут быть в этой банке...

Когда скорый поезд «Москва-Варна» приблизился к советско-румынской границе, я переложил свою «контрабанду» из сумки в чехол для снастей. Таможенник, однако, оказался лояльным. Окинув беглым взглядом наши далеко не «торгашеские» сумки, проштамповал декларации и пошел в следующее купе.

На болгарском берегу

Дом творчества журналистов стоял на самом берегу моря. С балкона номера на седьмом этаже открывалась прекрасная панорама побережья, на котором, несмотря на раннее утро, уже белели на желто-золотом песке тела еще не загоревших отдыхающих — только-только начинался май.

Не будучи знакомым с местным сервисом, я спустился на завтрак в ресторан ровно в 8 часов, как и указывалось в карте проживающего, и очень удивился, что в зале было совершенно пусто. Оказалось, что на завтрак можно приходить в любое время с 8 до 12, на обед — с 13 до 17, на ужин — с 18 до 22 часов. Конечно, советскому человеку такое «вольное» расписание и в голову прийти не могло.

После завтрака я взял удочку, банку с червями и вышел на пляж. Меня сразу шокировало, что все женщины здесь загорали без верхней части купальника, однако, изобразив на лице равнодушие, я спокойно пошел вдоль берега. Желающих искупаться не было — информационное табло сообщало, что вода нагрелась всего до 14 градусов.

Вдалеке виднелось нечто похожее на выдающийся в море пирс — вполне подходящее место для рыбалки. Но это оказался не пирс, а волнорез, сложенный из огромных бетонных четырехконечных рогулек. На одной из них сидел мужчина с удочкой. Рядом на песке мальчишка лет десяти подбрасывал сухие ветки

Гусиный поплавок подпрыгивал на волнах, но так и не скрывался под водой, в то время как мой сосед таскал одну за одной какую-то рыбешку. Просидев так около часа, я раскрыл сумку...

Завидев разложенную на газетке «ссобойку», рыбак явно заинтересовался, положил удочку и подошел ко мне. Он сказал мне что-то очень благожелательное, из чего я понял только «братушка», и протянул мне руку. Познакомились. Я налил ему в стаканчик «беловежской». Выпив и от неожиданности закашлявшись, он вытащил мою удочку из воды и, взглянув на крючок, рассмеялся, потом поманил за собой.

Мы вышли на берег к костру. Мальчик жарил на сковородке мидий. Мне предложили попробовать. Я взял золотисто-румяный кусочек. Никогда не думал, что эти ракушки — такая вкуснятина.

Моего нового знакомого тоже звали Иваном. Он оторвал мой поводок с дробинкой, снял поплавок, повесил свою оливку и привязал крючок длиной с указательный палец. Потом протянул горсть сырых, но слегка подсохших на солнце мидий:

— Лови!

Я нацепил мидию на жало крючка и забросил. И сразу же в ладони, сжимавшей удилище, как будто забился пульс. Я подсек и вытащил рыбу длиной сантиметров 15. Это был бычок-песчаник. Его голова была какой-то квадратной, непропорционально большой (вроде как у быка), а рот казался огромным. Длинный крючок выступал из пасти меньше чем наполовину (вот почему нужно длинное цевье). Клев следовал сразу после заброса. А причины особенной поклевки я узнал позже. Дело в том, что бычок не сразу заглатывает наживку, а начинает ее жевать мощными челюстями, что и передается, как пульсация.

Бычков я таскал одного за другим. Стали попадаться сантиметров по 20. Наверное, стайки формируются по размеру. А берет бычок только со дна. Попалось мне и несколько толстых черных бычков. Это случалось тогда, когда я забрасывал к камням. Такие бычки прячутся под камнями.

В тот день до обеда я наловил их с полсотни, чему несказанно радовался, но Иван только скептически махнул рукой и пригласил меня завтра порыбачить с лодки. В отличие от советских порядков, здесь разрешалось заплывать далеко в море, не опасаясь, что тебя задержат пограничники, хотя до Турции отсюда гораздо ближе, чем от крымских берегов.

После обеда я забрался в холодную воду и насрывал с камней полный пакет мидий.

В ресторане я сказал, что на следующий день завтракать не буду, и на ужин мне неожиданно принесли на стол плотный бумажный пакет — сухой паек: кусок брынзы, колбаса, свежий огурец, вареное яйцо и хлеб.

...В море мы вышли на катере около 5 часов утра. Бросили якорь, может быть, в километре от берега на глубине метров в 10. Именно здесь, у груды подводных камней, было заветное место явно многоопытного рыбака Ивана.

— Теперь ты увидишь настоящих бычков! — сказал он.

Я с удивлением обнаружил, что мы хорошо понимаем друг друга, хотя каждый говорит на своем языке. Болгарский язык близок к русскому.

Иван выдал мне жесткую зимнюю удочку без кивка, с тяжелым скользящим грузилом и просто огромным по нашим понятиям крючком. На него пришлось надевать сразу две мидии. Леска была не менее 0,5 мм.

Я сел ловить с кормы. Уже первая поклевка едва не выдернула из рук удочку, которую я держал довольно расслабленно. Подсечка – и я почувствовал, будто на леске повисла гиря. Бросив удочку на дно катера, я стал быстро выбирать леску, которая буквально ходила кругами. Из воды показался настоящий черный монстр. В его пасть вполне мог влезть мой кулак. Я не представлял, что бычки могут быть размером с хорошего налима — в руку толщиной. Тянул он за килограмм. Клев был пореже — минут через 10-15, но через два часа можно было заканчивать. Куда все это деть?

Пару самых крупных бычков я принес в ресторан, и повара охотно согласились приготовить их к обеду для нашего стола.

Остальных бычков я, просолив, повесил вялиться на балконе.

В общем, на пляже я не лежал ни одного дня.

Из Болгарии возвращался с полной клеенчатой сумкой (специально купленной по этому поводу) вяленой «контрабанды». Но и на этот раз пронесло.

А в гавани ржавели корабли...

Отправляясь на отдых в Одессу, червей я с собой уже не брал — только снасти. Турбаза размещалась на окраине этого портового города тоже в нескольких десятках метров от моря. Берег представлял собой бесконечно длинный песчаный пляж с мизерной глубиной, и ловить рыбу с берега не имело никакого смысла. Мостик для загорания с лесенками выдавался в море на расстояние метров 30. Но он с утра до вечера был усыпан отдыхающими, которые постоянно плюхались в воде.

Вечером у нашего магазина мужчина продавал вяленых бычков. Я поинтересовался, где он их ловил.

— А вот садись на трамвай, — он показал в сторону остановки, — и езжай до Ильичевска. Там и найдешь подходящее место.

Назавтра я так и сделал. Ехать надо было километров 5 вдоль дороги через пустые поля. Вскоре на горизонте показалась усыпанная огромными судами гавань. На ту сторону в город людей перевозил паром. На этом причале я и обосновался. Наскреб с бетонной стены мидий и начал рыбачить.

Бычки клевали достаточно редко — по десятку поклевок в час. Все песчаники (их здесь называют цуциками) были мелкими и даже редкие черные не дотягивали до ладони. Видимо, потому что здесь все же было мелко. Осмотревшись вокруг, я увидел неподалеку старое проржавевшее судно, с которого был сброшен трап на берег. Моряк в тельняшке стоял с удочкой у борта. Я поднялся к нему.

— Сюда нельзя! — строго сказал он, но мой презент его смягчил. — Ладно, лови. Все эти корабли уже отплавали свое, экипажей давно нет. Мы втроем посменно несем здесь вахту, пока его не порежут на металлолом.

Глубина у борта корабля была метров 5, и бычки попадались покрупнее — в ладони чувствовался вес. Обнаружив подводный камень, я переключился с песчаников на более крупных черных.

— Так ты приходи, когда захочешь. Подарок мне понравился, — сказал моряк на прощание.

Я приезжал в Ильичевск еще несколько раз и тоже увез из Одессы не воспоминания о знойном пляже, а пару сотен сушеных бычков, которые, хотя и не чета болгарским, но очень понравились друзьям за пивом.